Т.Г.Прохорова

Изучая ахматовскую поэму, чрезвычайно важно задуматься над тем, что выделяет эту вещь на фоне многих других произведений, посвященных теме «человек и тоталитарное государство». Попробуем начать с предельно обобщенного вопроса: «О чем эта поэма? Какова ее главная тема?»

Наверное, при размышлении над этим вопросом в первую очередь вспоминаются события, послужившие толчком к написанию поэмы, - арест в 1935 году сына и мужа А.Ахматовой (Л.Н.Гумилева и Н.Н.Пунина), соответственно, «Реквием» воспринимается как поэма о репрессиях 1930-х годов, о трагедии народа в эпоху сталинизма, «в страшные годы ежовщины».

Но если главная тема поэмы связана со сталинскими репрессиями, с какой целью А.Ахматова включила в нее главу «Распятие»? Какова ее роль в произведении? Почему не только в этой, но и в других главах мы встречаем христианские символы, детали, религиозные аллюзии. И вообще почему лирическая героиня "Реквиема" представлена как человек верующий, как православная христианка?

Напомню, что А.Ахматова – поэт, чье формирование происходило в эпоху Серебряного века – в период расцвета модернизма, и, хотя «Реквием» был написан значительно позже, его автор оставалась в русле этой традиции. Как известно, на первый план в модернизме выдвигаются не социальные, не конкретно-исторические, а вечные, универсальные проблемы: жизнь, смерть, любовь, Бог. В соответствии с этим художественное время и пространство в произведениях модернизма организовано иначе, чем, предположим, в реалистических текстах, где время чаще всего носит линейный характер, а пространство вполне конкретно. Так, в акмеизме, с которым А.Ахматова изначально была тесно связана, принципиально важна идея вечного возвращения, а потому и в пространственно-временной картине акцент делается, прежде всего, на том, что с годами остается неизменным.



Чтобы понять принцип организации художественного времени и пространства в ахматовском «Реквиеме», проанализируем четыре строчки из «Вступления», являющиеся своеобразным ключом к пониманию авторской концепции поэмы:

Звезды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь,

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

Вначале обратим внимание на конкретно-исторические детали, которые относятся к эпохе 1930-х годов. Мы находим их, прежде всего, в последней, четвертой строке – это «черные маруси» - так в то время называли в народе определенную марку машин, на которых обычно увозили арестованных.

Следующая строка тоже, казалось бы, содержит вполне конкретную вещную деталь – «кровавые сапоги», но она уже не столь четко закреплена за определенным временем: увы, наша история такова, что следы «кровавых сапог» можно встретить где и когда угодно.

Далее обращаем внимание на образ «безвинной Руси». Задумайтесь, почему Ахматова употребляет именно такое – древнее – наименование своей родины? Размышляя над этим вопросом, обратим внимание на то, что не только художественное время, но и пространство поэмы расширяется: от конкретного оно постепенно, шаг за шагом уводит нас вглубь истории, к 17-18 векам, а затем и ко времени раннего христианства. Если попытаться графически изобразить картину, характеризующую художественное время и пространство поэмы "Реквием", то получится несколько концентрических кругов: первый символически выражает события личной жизни поэта, ее семейную трагедию, которая и послужила толчком к созданию "Реквиема" (это время автобиографическое), второй круг - шире - это эпоха 1930-х годов, когда миллионы людей стали жертвами репрессий, третий круг еще шире, он выражает трагическую историю Руси, где было не меньше страданий, несправедливости и слез, чем в 1930-е, и, наконец, четвертый круг - это уже время Вечное, которое выводит нас к трагическому сюжету распятия Христа, заставляет вновь вспомнить о страданиях сына Божьего и его матери.

Таким образом, в поэме вырисовывается концепция исторического движения как некоего трагического порочного круга. Вот почему возникает образ «звезд смерти», «стоящих над нами». Это знак высшего суда, божьей кары. Подумайте, где подобный образ вам уже встречался? В Библии, в Апокалипсисе, в литературе? Вспомните, к примеру, слова, звучащие в финале романа М.Булгакова «Белая гвардия»: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет,
а звезды останутся (…)». Попробуйте сопоставить символику звезд у Ахматовой и у Булгакова. А, может быть, вы найдете другие литературные параллели?

А теперь выделим в поэме «Реквием» повторяющиеся, сквозные образы, воспринимающиеся как символические знаки Вечности, - это «крест», «звезда» и «река». Попытаемся их расшифровать.

Начнем с символики «креста», ведь даже тюрьма, у стен которой, «трехсотая с передачею» стояла лирическая героиня, называется Кресты. Конечно, крест – это символ страдания. Но если принять во внимание христианскую традицию, следует уточнить, что речь идет о страдании во имя любви к людям. Если вы обратитесь к «Словарю символов», то узнаете, что «крест» - один из древнейших символов, известный в культурах разных народов. Он олицетворяет не только страдание, но и воспринимается как знак вечной жизни, бессмертия, как космический символ, точка сообщения между Небом и Землей. В христианстве «крест» символизирует спасение через жертву Христа, страдание, веру, искупление. Таким образом, этот символ, возникающий уже в самом начале поэмы, можно воспринять не только как трагический знак, но и как знак спасения, любви и искупления.

В связи с этим задумаемся над вопросом: почему в поэме Ахматовой ключевым становится образ матери, почему даже в главе «Распятие», в известном евангельском сюжете выделена фигура не сына Божьего, а именно матери, чья боль настолько велика, что люди даже боятся взглянуть в ее сторону? Логика предшествующих рассуждений позволяет прийти к заключению, что с образом матери у Ахматовой связана идея любви и искупления. Все боли мира проходят, прежде всего, через сердце матери. Неудивительно в связи с этим, что своеобразными двойниками лирической героини становятся и «стрелецкие женки», чьи мужья и сыновья были казнены за участие в восстании в 17 веке («буду я как кремлевские женки под московскими башнями выть»), и сама Богоматерь.

Не менее значимы в поэме и символические образы «звезды» и «реки». Выявляя их значения, мы можем еще раз убедиться в том, что эти образы тесно связаны с символом «креста», они как бы дополняют друг друга. С помощью «Словаря символов» устанавливаем, что «звезда» олицетворяет присутствие божества. В христианстве «звезда» также олицетворяет рождение Христа. Следовательно, мы вновь приходим к тому, что мотив страдания и смерти у Ахматовой теснейшим образом связан с мотивом жизни вечной. Это значение по-своему воплощается и в образе «реки» - символе, известном еще со времен античности и обозначающем мировой поток, течение жизни, обновление и одновременно - необратимое течение времени, которое предполагает забвение.

Итак, все три рассмотренных нами ключевых символических образа заставляют при чтении поэмы постоянно соотносить то, что происходит на земле с измерением Вечности. Вот почему лирическая героиня, чье горе, вызванное страданиями сына, было так велико, что жизнь казалась ей просто ненужной обузой, все же смогла в итоге пройти через пустыню смерти и пережить духовное воскрешение. Идея бессмертия, обновления, жизни вечной звучит и в финале поэмы «Реквием». Здесь она связана с темой памятника, которая имеет давнюю историю в русской и в мировой литературе. Сравним, как трактовалась эта тема в «Памятнике» Г.Р.Державина, в пушкинском «Я памятник себе воздвиг…», во вступлении к поэме В.Маяковского «Во весь голос» и в ахматовском "Реквиеме".

Если у Державина и Пушкина, каждый из которых представил свой вариант вольного перевода оды Горация «К Мельпомене», речь идет о памятнике поэту, и им становится само его творчество, обеспечивающее ему бессмертие, то у Маяковского "памятником" названа уже не столько сама поэзия, сколько "построенный в боях социализм", то есть общее дело, служению которому поэт подчинил свой талант. Закономерно, что в его поэме поэтическое «я» все чаще сменят «мы» («пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм»). А.Ахматова, включаясь в этот поэтический диалог, тоже трактует известную тему в полемическом ключе: размышляя о памятнике, она обрывает все нити, связанные с памятью о поэте как о конкретной личности. Этот памятник должен увековечить не ее персону и даже не ее творчество, а материнское страдание и вечную материнскую любовь как единственный залог того, чтобы эти страдания больше не повторялись. Именно с этой любовью связана надежда, что порочный кровавый круг истории будет когда-нибудь прерван и наступит обновление. Как символические знаки обновления можно воспринять и возникающие в заключительных строчках поэмы образы «реки» с идущими по ней кораблями и «голубя» (еще один известный евангельский символ), указывающие на то, что замкнутость «порочного круга» все же может быть преодолена.

А теперь, исходя из проделанного анализа, попробуйте вновь ответить на вопрос, с которого мы начали: «О чем поэма Ахматовой «Реквием»?» Хочется верить, что ответы будут уже другими, чем они были.

КОНСПЕКТ УРОКА
Тема суда времени и исторической памяти в поэме А.А. Ахматовой «Реквием»

Цель урока

    Личностный результат – осознавать трагедию страны в эпоху сталинских репрессий, необходимость сохранения памяти о страшных годах в истории страны, ценность демократического общества.

    Метапредметный результат – уметь анализировать текстовую информацию, самостоятельно формулировать и решать познавательные задачи на основе анализа информации, устанавливать логические связи.

    Предметный результат – знать историю создания поэмы А. Ахматовой «Реквием», жанровые и композиционные особенности произведения, связанные с особенностями повествования, видеть связь поэмы с произведениями устного народного творчества, соотносить оценку критиков с собственной оценкой, строить развёрнутое связное высказывание.

1. Организационный момент

Цель этапа:

Создание рабочей обстановки на уроке, формулировка темы и цели.

Деятельность учителя

Сообщение темы урока.

Добрый день. Продолжая изучать творчество А.А. Ахматовой, сегодня знакомимся ещё с одним её произведением – поэмой «Реквием». Итак, тема урока – Тема суда времени и исторической памяти в поэме А.А. Ахматовой «Реквием». Попробуйте сформулировать цель урока.

Деятельность учащихся

Формулировка цели урока на основе объявленной темы.

Возможные ответы учащихся

Так как поэма называется «Реквием», в теме обозначены понятия «суд времени», «историческая память», необходимо на примере художественного текста показать большую значимость нравственных ориентиров для человека, особенно в трагические годы

2. Проверка домашнего задания (выяснить значение слова «реквием» и определить роль топонима Фонтанный Дом в жизни Ахматовой)

Цель этапа:

Проверка домашнего задания позволяет создать проблемную ситуацию на уроке, что способствует повышению мотивации учащихся, повысить интерес к личности А. Ахматовой, к событиям, описанным в поэме.

Деятельность учителя

Рассказ об истории создания и публикации поэмы «Реквием». Задание для учащихся: Почему окончательный вариант названия поэмы – «Реквием»? Важно, чтобы учащиеся смогли понять широкий исторический, общественно значимый аспект поэмы Ахматовой.

Над лирическим циклом «Реквием», который позднее Ахматова назовёт поэмой, она работала в 1934-40 гг. и в начале 60-х гг. «Реквием» заучивался наизусть людьми, которым Ахматова доверяла, а таких было не более десяти. Рукописи, как правило, сжигались, и только в 1962 году Ахматова передала поэму в редакцию «Нового мира». К этому времени поэма уже имела широкое хождение среди читателей в самиздатовских списках (в некоторых списках поэма носила конкурирующее название – «Фонтанный дом»). Один из списков попал за границу и впервые был опубликован отдельной книгой в 1963 году в Мюнхене.

С публикацией «Реквиема» творчество Ахматовой обретает новый историко-литературный и общественный смысл.

Объясните, почему в окончательном варианте поэма носит название «Реквием» (не «Requiem », не «Фонтанный Дом»)?

Деятельность учащихся

Деятельность учащихся основана на выполнении домашнего задания – работа со словарём, со справочной литературой.

Возможные ответы учащихся

Реквием – католическое богослужение по умершим, а также траурное музыкальное произведение. Ахматова нередко называет поэму по латыни – «Requiem ».

Латинский текст: «Requiem aeternam dona eis , Domine » («Вечный покой даруй им, Господи!»)

Фонтанный Дом – так называлась усадьба графа Шереметева (чтобы отличать её от других петербургских), это место жительства Ахматовой в Ленинграде. Сейчас это дом-музей Ахматовой. Фонтанный Дом воспринимался современниками не как реальное место обитания Ахматовой, а как образ, непосредственно связанный с её поэзией. Это понятие не столько географическое, сколько поэтическое. Вероятно, использовался как символ творчества для поэтессы. Здесь был написан «Реквием».

Латинское название поэмы могло вызвать литературные и музыкальные ассоциации («Реквием» Моцарта, «Моцарт и Сальери» Пушкина).

Очевидно, в названии «Фонтанный Дом» было бы очень много личного, а значит, неясного для читателя. В латинском варианте много отстранённости. Русский вариант, не нарушая широких культурных ассоциаций, содержит в себе обобщение, символ Смерти и Памяти.

Эпиграф к поэме был дописан в 1961 году. Таким образом, содержание поэмы нельзя сводить к личной трагедии, это «народная» поэма, историческая.

Деятельность учителя

В случае, если класс не смог дома найти информацию, предлагается в классе поработать со словарём – определить значение слова «реквием», вспомнить материал предыдущих уроков о жизни Ахматовой, где указывалось место её жительства в Ленинграде – Фонтанный Дом.

3. Изучение нового учебного материала.

Цель этапа:

Развитие навыков анализа поэтического текста.

Деятельность учащихся

Изучение поэмы Ахматовой предлагается учащимся осуществить в группах.

Рассмотреть, в каких главах наиболее остро звучит проблема исторической памяти и суда времени (в главах, написанных от лица матери, от лица историка, от лица поэта). Подумать, зачем автору понадобилось такое многоголосие. Какие литературные традиции продолжает Ахматова в своей поэме. Решить проблему: на самом ли деле, по словам А.И. Солженицына «Это была трагедия народа, а у вас – только трагедия матери и сына»?

На данном этапе урока во время работы с текстом формируется читательская компетенция учащихся (умение выбирать материал, соответствующий задачам, анализировать, выделять главное). Кроме того, работая в группах, учащиеся общаются между собой, обрабатывая информацию, доносят её до каждого члена группы (формирование коммуникативной компетенции учащихся).

Для более успешного выполнения задания учащимся предлагается заносить результаты наблюдений в тетрадь.

Каждой группе предлагаются опорные вопросы.

1 группа

Чьи традиции продолжает А. Ахматова, говоря о роли поэта в жизни общества?

Как названо место и время в этих главах? Почему опосредованно?

Какие общекультурные образы появляются в этих главах? Какова роль этих образов?

Гневный голос поэта – страдающего гражданина своей страны – слышится в шести главах поэмы. Ахматова, продолжая пушкинскую традицию (роль поэта – «глаголом жечь сердца людей»), уже в эпиграфе заявляет о своей позиции – «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был». Ахматова не называет в эпиграфе точного места и времени – «я была тогда с моим народом, там , где мой народ, к несчастью, был». «Тогда» – «в страшные годы ежовщины», «там» - в лагере, за колючей проволокой, в ссылке, в тюрьме – значит вместе; не говорит «на родине» - создаёт образ через отрицание «не под чуждым небосводом».

«Вместо предисловия» - это своего рода завещание поэту, наказ «написать». Завещание – потому что все стоящие в этой очереди отчаялись, живут в своём мире страха. И только поэт, разделяя судьбу народа, может громко заявить о происходящем. Эта часть поэмы идейно перекликается с пушкинскими строчками: «Тогда стоящая за мной женщина спросила меня на ухо:

- А это вы можете описать?

И я сказала:

- Могу.» Правдиво отражать реалии жизни, даже в ситуации, когда люди боятся об этом говорить – вот задача поэта.

Этот голос, описывающий события словно «со стороны», зазвучит в 10 главе, которая является поэтической метафорой: поэт, увидев как бы со стороны, передаёт всю трагедию, происходящую с Матерью. Каждая из матерей, потерявших сына, подобна Богоматери, и нет таких слов, которые способны передать её состояние, ощущение ею вины, её бессилие при виде страданий и смерти сына. Поэтическая параллель продолжается: если Иисус погиб, искупая все грехи человечества, то за что погибает сын, чьи грехи он должен искупить? Не палачей ли своих? Богоматерь уже много веков оплакивает каждого невинно гибнущего ребёнка, и любая мать, теряющая сына, степенью своей боли близка к ней.

И в «Эпилоге» (в 1 его части) мать вновь уступает поэту право повествовать: «И я молюсь не о себе одной, а обо всех, кто там стоял со мною и в лютый холод, и в июльский зной под красною, ослепшею стеною.» что-то изменить сложно – остаётся только молиться.

Вторая группа

Какова жанровая особенность глав, написанных от лица матери?

Какую лексическую особенность глав можете отметить?

Какие литературные ассоциации можете назвать?

Возможный вариант ответа группы:

Голос матери слышится в семи главах (1,2, 5-9). Этот рассказ о прошедшем, о своей судьбе, о судьбе сына монотонный, как молитва, напоминает причитание или плач: «Буду я, как стрелецкие жёнки, под кремлёвскими башнями выть» (написан в соответствии с традициями фольклорных жанров: обилие повторов – тому подтверждение: «тихо» - «тихий», «жёлтый месяц» - «жёлтый месяц», «входит» - «входит», «эта женщина» - «эта женщина»; появление образов реки, месяца). Приговор судьбы уже осознан: безумие и смерть как высшее счастье воспринимаются и спасение от ужаса жизни. Природные силы предрекают тот же самый итог.

Каждая из глав монолога матери становится всё более трагичной. Особенно поражает лаконизм девятой: смерть не приходит, память жива. Она становится главным врагом: «Надо память до конца убить». И на помощь не приходят ни поэт, ни историк – горе матери очень личное, она страдает одна.

Третья группа

Как представлена эпоха, описываемая историком? В каких главах?

Какие реалии подчёркивают достоверность описываемых событий?

Возможный вариант ответа группы

Исторические реалии растворены во многих главах. Когда всё происходит? «В страшные годы ежовщины». Где? «Там, где мой народ, к несчастью, был» - в России, в Ленинграде. Непосредственно голос историка слышен в двух главах – во «Вступлении» и во второй части «Эпилога».

Эпоха, в которую суждено страдать народу, описана достаточно образно и зримо, очень жёстко: «… безвинная корчилась Русь под кровавыми сапогами и под шинами «чёрных марусь»». Кто жертва? Весь народ, «осуждённых полки». Кто палач? Он только однажды назван: «Кидался в ноги палачу». Он один. Зато есть его помощники, разъезжающие на «чёрных марусях». Их определяет только одна деталь – «верх шапки голубой». Поскольку они нелюди, о них больше нечего сказать. Палач не назван, но ясно: он – Хозяин страны.

В последней главе представлена история истерзанной души народа: одна половина его в тюрьмах – это мужья и сыновья, другая половина – в тюремных очередях, это матери и жёны. В этой очереди вся Россия.

Результат наблюдения всех групп может быть следующим:

В поэме заметно противоречие: мать мечтает о забвении – это единственная возможность перестать страдать, поэт и историк призывают память на помощь – без неё нельзя сохранить верность прошлому ради будущего.

4. Закрепление учебного материала

Цель этапа :

Закрепление материала, формирование ценностно-смысловых компетенций.

Учащимся предлагается сделать вывод на основе проведённых наблюдений, высказать своё согласие или несогласие со словами А.И. Солженицына. Ответ мотивировать.

В каких главах наиболее остро звучит проблема исторической памяти и суда времени (в главах, написанных от лица матери, от лица историка, от лица поэта). Зачем автору понадобилось такое многоголосие? Какие литературные традиции продолжает Ахматова в своей поэме? Решить проблему: на самом ли деле, по словам А.И. Солженицына «Это была трагедия народа, а у вас – только трагедия матери и сына»?

Возможно, учащимся сложно будет однозначно ответить: чей «голос» в поэме является определяющим, и этот факт лишний раз доказывает: поэма не о личной трагедии женщины, как утверждает А..И. Солженицын. Поэма о трагедии всего народа. И решалась она в соответствии с традициями литературы (перекличка с поэзией Пушкина, с устным народным творчеством). Память является определяющим фактором.

Две тысячи лет назад народ осудил на казнь сына Божьего, предав его. А теперь весь народ, предавая друг друга, спешит казнить. По сути палачи – сами люди. Они молчат, они терпят, они страдают, они предают. Поэт описывает происходящее, испытывая чувство вины за народ.

Слова «Реквиема» обращены ко всем согражданам. Тем, кто сажал, и тем, кто сидел. И в этом смысле это глубоко народное произведение. В небольшой по объёму поэме показана горькая страница жизни народа. Три голоса, звучащие в ней, сплетаются с голосами целого поколения, всего народа. Автобиографическая линия только делает картины всеобщей глобальной более проникновенными и личными.

5. Задание на дом

Цель этапа:

Актуализировать знания учащихся по ранее изученному материалу, соотнести рассмотренный на уроке материал с заданиями ЕГЭ по русскому языку и литературе.

Учащимся предлагается вспомнить произведения русской литературы, поднимающие ту же проблему, что и поэма А.А. Ахматовой «Реквием», прокомментировать эту проблему, объяснить её актуальность.

(350 слов) «Реквием» Анны Ахматовой невозможно воспринимать как просто лирическую поэму. Сам слог написанного не позволит этого сделать – каждая строка передаёт мучительное оцепенение русского народа, внезапно поражённого сталинскими репрессиями. Это именно эпическое произведение, наполненное историческими аллюзиями и отсылками, поэтому в нем важное место занимает тема времени.

Сложный для страны период Ахматова переживает не только как поэт, посвятивший своё творчество верному служению обществу и стремящийся максимально точно передать блуждающие в нём настроения, но и как любой человек того времени – мать, живущая в постоянном мучительном ожидании приговора для своего единственного сына Льва Гумилёва. Его арестовывали трижды, и каждый раз наказание становилось всё суровее: от простого заключения до приговора к расстрелу, заменённого ссылкой. Лев расплачивался за то, что был сыном своего отца – Николая Гумилёва, белогвардейца и контрреволюционера. Месть новой власти, обращенная даже к детям врагов, – характерная черта того мрачного лихолетья.

Композиция поэмы неоднородна, литературные приёмы резко отличаются друг от друга. Это объясняется тем, что «Реквием» писался поэтапно, его части не были рождены на свет в один или даже два года, на это потребовалось несколько лет. Вначале Ахматова не планировала писать цельную работу о том, что навсегда въелось в их с народом общее сердце. Таким образом, тема времени прослеживается не только в содержании, но и в форме произведения: каждая часть представляет собой слепок с определенного исторического периода из жизни новой страны; каждая несет настроение, меняющееся в зависимости от того, что происходит с заключенными.

«Реквием» является памятником главной жертве – русскому народу. Особенное значение Ахматова придаёт женской жертвенности – все годы она стоит плечом к плечу у тюремных стен с отчаявшимися матерями и овдовевшими жёнами. Поэтесса основную часть «Реквиема» посвящает развитию данной темы: читатель видит, как меняется их настроение от надежды и веры до безумных обращений к Богу и «благодарностей» за унизительное распятие всей страны. Перед нами проходит череда таких «времен», когда женщины отчаянно ждали своих близких, но заставали лишь прощание, во время которого никто не смел смотреть им в глаза. Так автор изображает трагическую преемственность эпох: новое время оказалось хорошо забытым старым, той же тиранией, что была при царях, сброшенных с корабля современности. Поэтому поэтесса говорит о памятнике – назидании новым людям, которые не должны допустить этот ужас вновь.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Библейские образы и мотивы в поэме А. Ахматовой "Реквием"

Почти все, писавшие о "Реквиеме", обращали внимание на то, что современность передается в поэме с помощью библейских аналогий, что образы и мотивы Священного Писания становятся для Ахматовой средством художественного осмысления действительности, а картины Апокалипсиса - символом ее эпохи.

Лишь учитывая зловещую сущность сталинского тоталитаризма, истинный смысл событий, свидетелем которых выпало стать Ахматовой, можно понять, насколько непросто было поэту подобрать адекватный происходящему масштаб для художественного воплощения этих событий. Выбор, сделанный Ахматовой в "Реквиеме", был продиктован эпохой -трагической эпохой тридцатых годов. Сознавала ли себя сама Ахматова творцом, автором нового Апокалипсиса? Или осознание этого пришло к ней позднее: "В 1936-м я снова начинаю писать, но почерк у меня изменился, но голос уже звучит по-другому. А жизнь приводит под уздцы такого Пегаса, который чем-то напоминает апокалипсического Бледного коня или Черного коня из тогда еще нерожденных стихов..."1.

Уже название поэмы, предлагая определенный жанровый ключ к произведению, задает одновременно и ту специфическую систему координат, в которой только и возможно осмыслить созданный поэтом художественный образ мира. Вспомним, что "реквием" - это заупокойное католическое богослужение, траурная месса по усопшему; более общий смысл этого слова - поминовение умерших, поминальная молитва. С этой точки зрения в высшей степени символичным представляется сделанное однажды Ахматовой признание: "Реквием" - четырнадцать молитв"2. Несмотря на то что метафорический смысл этой авторской "оценки поздней" очевиден, переклички и совпадения ахматовского текста с Библией - те, что заострены намеренно, и те, что могут показаться случайными, - поражают и заставляют задуматься. Весь "Реквием" буквально пронизан библейской образностью. И реконструировать, "оживить" цепочку, ведущую к древнейшим пратекстам нашей культуры, расшифровать "библейскую тайнопись" (Р. Тименчик) поэмы - очень важно.

На истинный масштаб событий, о которых пойдет речь в поэме, указывают первые строки "Посвящения": "Перед этим горем гнутся горы, / Не течет великая река... "3

Воссоздающие образ мира, в котором сместились, исказились все привычные и устойчивые параметры, эти строки вводят произведение в пространство библейского текста, заставляют вспомнить апокалиптические картины и образы: "Горы сдвинутся и холмы поколеблются..." (Ис. 54, 10); "И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих..." (Отк. 6,14)

Знаком Апокалиптического мира является здесь и образ застывшей, остановившей течение своих вод "великой реки". Несмотря на то что в поэме появляются и образ Дона, и образ Енисея, "великая река" - это, конечно, Нева, образ которой обрамляет поэму, заключает ее в кольцо. Нева в поэме - это одновременно и знак апокалиптического мира, и образ "Леты-Невы", "пропуск в бессмертие" - сигнал подключения ко времени вечному.

Библейский контекст, выпукло проявленный в поэме, отчетливо высвечивает и еще одну смысловую грань образа "великой реки". За образом Невы в "Реквиеме" угадывается и библейский образ "реки Вавилонской", на берегу которой сидит и плачет разоренный народ, вспоминая о своем прошлом. Ассоциации такие возникают не случайно: пронзительно и трагично звучит в "Реквиеме" главная тема 136 псалма "На реках Вавилонских..." - тема "пленения" народа-богоборца безбожной властью: "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши - веселья..." (Пс. 136, 1-3)

Если Нева в "Реквиеме" воспринимается как река Вавилонская, то естественно, что Ленинград может быть осмыслен в семантическом пространстве поэмы как земля разоренная, "земля чужая". Преломленные в поэме, эти библейские образы актуализируют в "Реквиеме" и еще одну отчетливо звучащую в псалме "На реках Вавилонских..." тему - вынужденного молчания, или иначе - "повешенной лиры": "...на вербах... повесили мы наши арфы" (Пс. 136, 3). Пришедшая из псалма тема вынужденного молчания приобретает в поэме Ахматовой особенную остроту. Вопрос, вложенный в уста царя Давида, говорящего от имени древних иудеев: "Как нам петь песнь Господню на земле чужой?..." (Пс. 136, 5), перекликается с основной мыслью и пафосным строем "Эпилога": "И если зажмут мой измученный рот, / Которым кричит стомильонный народ..." (3, 29) Строки из Книги Бытия могли бы стать эпиграфом если не ко всему творчеству Ахматовой, то, по крайней мере, к двум ее трагическим десятилетиям: сначала - период вынужденного молчания, затем - невозможность говорить в полный голос. "Как нам петь песнь Господню на земле чужой?..." Особенно органично этот вопрос вписывается в контекст "Реквиема".

Образ плененного города, в котором невозможно петь, сливается в "Реквиеме" с образом города "одичалого". Эпитет "одичалая" ("...По столице одичалой шли"), употребление которого по отношению к столице, городу, кажется неожиданным, также отсылает к Библии. Вписываясь в контекст 136 Псалма, образ одичалого города в то же время восходит к "Книге пророка Софонин": "Горе городу нечистому и оскверненному, притеснителю!...

Князья его посреди него - рыкающие львы, судьи его - вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости...

Я истребил народы, разрушены твердыни их; пустыми сделал улицы их, так что никто уже не ходит по ним; разорены города их: нет ни одного человека, нет жителей" (Соф. 3, 1-6)

Годы, проведенные героиней в тюремных очередях, названы в "Реквиеме" "осатанелыми". Надо сказать, что прилагательное это отнюдь не случайно возникло в поэме о кровавых годах сталинских репрессий. Оно не только выражает здесь крайнюю степень эмоциональной оценки современной действительности и является в какой-то степени синонимичным прилагательному "одичалый", но и, перекликаясь со всей образной системой поэмы, оказывается обусловленным ее библейским контекстом. Осатанелыми являются в поэме и "страшные годы ежовщнны", и, конечно, сам Ленинград - город плененный и разоренный, город "одичалый". В семантическом пространстве поэмы образ осатанелых лет и - шире - осатанелого города соотносится с одним из основных образов поэмы - образом звезды, безусловно, центральным в той картине апокалиптического мира, которую художественно выстраивает Ахматова. Интересно, что сама близость этих образов оказывается обусловленной библейским текстом: под звездой в Апокалипсисе понимается Сатана, которого сбрасывают с неба на землю. Если Ангелы в библейском тексте уподобляются звездам (Иов. 38, 7; Отк. 12, 4), то Сатана, будучи архангелом, - "деннице", т.е. яркой звезде (Ис. 14, 12).

Образ звезды, огромной, застывшей и яркой, являясь в поэме главным символом наступающего Апокалипсиса, впрямую соотнесен Ахматовой со смертью, жестко вписан в картину вселенской катастрофы4. На то, что звезда в поэме - образ апокалиптический, зловещий символ смерти, красноречиво указывает, в первую очередь, тот контекст, в котором появляется он в поэме:

Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
(3, 23)

И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
(3, 25)

Кроме того, появление образа звезды, точнее - "звезд смерти", подготавливается в поэме образами, моделирующими картину апокалиптического мира: остановившей свое течение реки, сместившихся гор, "помраченного" солнца. Кстати, строка "Солнце ниже и Нева туманней..." сама воспринимается как скрытая цитата из Апокалипсиса: "... и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязи" (Отк. 9, 3).

Ахматовский образ звезды, яркой и падающей, восходит к Библии, его символика оказывается впрямую соотнесенной с библейским осмыслением образа, причем переклички поэмы с Книгой Бытия порой достаточно выразительны: "...И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба..." (Мф. 24, 29). Особенно часто возникает образ звезды в Апокалипсисе: "Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод" (Отк. 8, 10). "Пятый Ангел вострубил, и я увидел Звезду, падшую с неба на Землю, и дан ей был ключ от кладязя бездны. Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце И воздух от дыма из кладязя Из дыма вышла саранча на Землю..." (Отк. 9,1-3)

Образ звезды возникнет в "Реквиеме" и еще раз - в главке "К смерти":

Мне все равно теперь. Струится Енисей,
Звезда полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас затмевает.
(3, 27)

Название главки подтверждает: и на сей раз "вечный образ" Священного Писания вписывается в общую семантику Апокалипсиса поэмы, и на сей раз звезда - зловещий символ смерти, знак иной реальности. Процитированные строки неизбежно эксплицируют образ Мандельштама, о трагической судьбе которого Ахматова к этому времени, если и не знала точно, то догадывалась: "синий блеск возлюбленных очей...". А возникающие в контексте главки переклички со стихотворением Мандельштама 1922 г. "Ветер нам утешенье принес..." актуализируют, дополнительно высвечивают "библейское" звучание ахматовского образа, заставляют прочитать его и здесь, в "Реквиеме", в первую очередь, в качестве библейского:

Есть в лазури слепой уголок,
И в блаженные полдни всегда,
Как сгустившейся ночи намек,
Роковая трепещет звезда5.

Вполне естественно предположить, что образ звезды в пространстве ахматовского текста мог ассоциироваться и с кремлевскими звездами, ставшими универсальным символом эпохи сталинского террора. Такого рода аллюзии не отрицали проявленный выпукло в поэме библейский контекст как основной, решающий в интерпретации образа, скорее, также способствовали его выявлению. Кремлевские звезды, являясь символом Кремля - места, где "угнездился" тиран, в эпоху 30-х годов впрямую ассоциировались со смертью и угрозой наступления Апокалипсиса. Понятные и близкие современникам Ахматовой, эти "внешние", на первый взгляд, ассоциации органично вписывались и в библейский контекст поэмы.

Анализ памяти культуры "Реквиема" убедительно показывает, насколько актуализирован в поэме ассоциативный ряд, напрямую связанный с темой смерти, какова функция "вечных образов" культуры в тексте произведения. Особенно велика в художественном осмыслении и воплощении идеи смерти роль библейских образов и мотивов. Как мы убедились, именно этот пласт культурной памяти реконструирует в "Реквиеме" апокалиптическую картину мира, помогает осознать в качестве f главной и единственной реальности произведения пространство смерти. В семантическое поле смерти вписывают "Реквием" не только образы-символы Апокалипсиса, рассмотренные выше, и не только образы-детали, создающие своеобразный "библейский" фон: божница, свеча, холод иконки II т.д.; все они в контексте ахматовского произведения могут быть прочитаны и как атрибуты похоронного обряда. Среди библейских образов, "архетипичных для ситуации "Реквиема" (Л. Кихней), главное место, безусловно, занимают образы распинаемого Сына и присутствующей при казни Матери.

Появление в тексте поэмы о смерти картины Распятия, центрального эпизода Нового Завета, получает - на уровне внешнем, сюжетном - вполне "реалистическое" объяснение: картины и образы новозаветной трагедии возникают в сознании героини подобно видению, откровению - на грани жизни и смерти, когда "безумие крылом души накрыло половину...". Однако глава "Распятие" впаяна в текст "Реквиема" гораздо более прочно. В ней сконцентрированы все основные смысловые линии произведения.

Вряд ли можно полностью согласиться с Е.Г. Эткиндом, уверенным в том, что обе картины "Распятия" "в большей степени восходят к обобщенным живописным образцам, нежели к евангельскому первоисточнику"6. Текст "Реквиема" убеждает в обратном.

Близость "Распятия" к своему источнику - Священному Писанию закрепляется уже эпиграфом к главе: "Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи" (3, 28). Эпиграфы у Ахматовой всегда подключают к произведению новые смысловые контексты, актуализируют "вечные образы" культуры, вводят текст современности в культурную традицию, а часто оказываются и ключом к прочтению всего произведения. Делая эпиграфом слова из ирмоса IX песни канона службы в Великую субботу, Ахматова, по сути, соединяет страдания распятого Сына и присутствующей при казни Матери в единый емкий и пронзительный художественный образ. Тем самым получает свое обоснование и композиция главы: объектом ее первого фрагмента оказывается Сын, объектом второго - Мать.

Насколько велика роль смысловых импульсов, идущих от цитируемого источника, в полной мере позволяет ощутить и первая миниатюра главы:

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: "Почто меня оставил?"
А Матери: "О, не рыдай Мене..."
(3, 28)

Ориентация на библейский текст чувствуется уже в первых строках фрагмента - в описании природных катаклизмов, сопровождающих казнь Христа. В Евангелии от Луки читаем: "...и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: и померкло солнце, и завеса в храме раздралась посередине" (Лк. 23, 44-45). Адресованный Отцу вопрос Иисуса "Почто меня оставил?" также восходит к Евангелию, являясь почти цитатным воспроизведением слов распятого Христа: "В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элон! Элои! ламма савахфани? - что значит: Боже мой! Боже мой! для чего ты меня оставил?" (Мк. 15, 34). Слова же "О, не рыдай Мене...", обращенные к матери, заставляют вспомнить эпиграф к главке, оказываясь одновременно и неточной цитатой из Евангелия. Сопровождавшим его на казнь и сострадающим ему женщинам Иисус говорит: "...дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших..." (Лк. 23, 27-28). Другими словами, четвертая строка поэтического фрагмента представляет собой контаминацию евангельского текста и цитаты из ирмоса пасхального канона, ставшей эпиграфом к главе "Распятие".

Заслуживает внимания то обстоятельство, что в тексте Евангелия слова Иисуса обращены не к матери, а - к сопровождавшим его женщинам, "которые плакали и рыдали о Нем" (Лк. 23, 27). Адресуя слова Сына непосредственно Матери, Ахматова тем самым переосмысливает евангельский текст. Намеренное несовпадение с традицией, отступление от образца - при общей явной ориентации на Библейский первоисточник - призвано выявить замысел автора, акцентировать в нем самое существенное. Так подготавливается второй фрагмент главки - сцена Распятия. По-новому освещая, точнее - выстраивая, пространство около Голгофского креста, меняя местами устойчивые пространственные параметры: центр евангельской картины и ее периферию, Ахматова и здесь основное внимание приковывает к матери, ее страданиям:

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
(3, 28)

Итак, предлагаемое в "Реквиеме" осмысление новозаветной трагедии полностью в рамки канона не вписывается. "В новой, ахматовской трагедии смерть сына влечет за собой смерть матери"7, а потому созданное Ахматовой "Распятие" - это Распятие не Сына, а Матери. Именно так прочитывается эта кульминационная сцена Евангелия в "Реквиеме". Если говорить об ориентации на Священное Писание, то в своей трактовке центрального эпизода Евангелия Ахматова ближе к Евангелию от Иоанна. В нем -единственном! - обращается внимание на то, что "при кресте Иисуса стояла Матерь Его..." (Ин. 19, 25), и рассказывается, как Сын Человеческий в минуту страшных мучений не забыл о Матери своей: "Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя!" (Ин. 19, 26-27). Не может не поразить тот факт, что и Марк, и Матфей, и Лука, перечислив по имени некоторых женщин, присутствовавших при казни: "между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшого и Иосии, и Саломня" (Мк. 15, 40), -ни слова не сказали о Матери.

Ахматова обращается к самому высокому, самому пронзительному из всех, которые знало когда-либо человечество, образцу материнского страдания - к страданию Матери. Материнская любовь - земной аналог глубоко укорененному в душе человека архетипа Богородицы.

Несмотря на то что Ахматова, как верующая христианка, почитала Деву Марию, образ Богородицы встречается в творчестве Ахматовой не часто. Впервые он появляется в поэзии Ахматовой в 1912 г., в год рождения сына: "Загорелись иглы венчика / Вкруг безоблачного лба..." (1, 105). Возникнув через два года в пророческом стихотворении "Июль 1914", образ Божией Матери встретится уже только в начале 20-х годов - в поминальном оплакивании "Причитание" (1922) и плаче-причитании "А Смоленская нынче именинница..." (1921), а затем надолго уйдет из творчества Ахматовой. Тем примечательнее его появление в "Реквиеме". Центральная оппозиция "Реквиема" "мать-сын" неизбежно должна была быть соотнесена в сознании Ахматовой с евангельским сюжетом, а страдания матери, которую "разлучили с единственным сыном", - со страданиями Матери Божией. Поэтому образ Богородицы в "Реквиеме" является не просто лишь одним из "ликов" героини, он требует своего осмысления как один из главных, а может быть и главный, образ поэмы. Обращение к образу Божией Матери помогло Ахматовой обозначить истинный масштаб происходящего, подлинную глубину горя и страдания, выпавших на долю Матери узника ГУЛАГа, - и таким образом создать монументальное эпическое обобщение. Показательно, что в "Реквиеме" образ Богородицы появляется не только в сцене Распятия, т.е. тогда, когда поэт обращается непосредственно к евангельском) сюжету. Образ этот венчает поэму. Его появление в "Эпилоге" символично: "Для них соткала я широкий покров / Из бедных, у них же подслушанных слов" (3, 29).

Упоминание о "широком покрове" в "Эпилоге" поэмы заставляет вспомнить другой образ - из стихотворения 1922 г. "Причитание":

Провожает Богородица,
Сына кутает в платок,
Старой нищенкой оброненный
У Господнего крыльца.
(1,387)

Но еще раньше образ Богородицы, расстилающий "широкий покров" "над скорбями великими", возникает в финале стихотворения "Июль 1914": "Богородица белый расстелет / Над скорбями великими плат" (4, 107).

В стихотворении "Июль 1914", написанном на второй день после объявления войны 1914 г., с образом Богородицы связывались надежды автора на заступничество и избавление от бед, нанесенных вторжением неприятелей в родную страну. В "Причитании" смысл появления образа Богородицы иной: этот "скорбный плач о пострадавших за веру, о богооставленности русского народа"8 явился, как считает Л.Г. Кихней, ответом на изъятие церковных ценностей из храмов в 1922 г. Именно поэтому в числе других святых покидает храм и Богородица. Обе смысловые линии: мысль о богооставленностп народа русского и надежда на избавление страны от власти тирана - соединяются в "Реквиеме" в образе Божией Матери. Во всех трех текстах образ Богородицы - той, что расстилает "над скорбями великими плат", и той, что "сына кутает в платок", и той, что соткала "широкий покров", - появляется и как напоминание о православном празднике Покрова Пресвятой Богородицы, "религиозный смысл которого - молитвенное предстояние Богоматери за мир"9.

Образные переклички "Эпилога" и более ранних произведении Ахматовой окончательно убеждают в том, что за финальными строчками поэмы возникает образ Божией Матери, однако на сен раз - и это логичное завершение основной идеи "Реквиема" - в роли Богородицы выступает сама героиня: "Для них соткала я широкий покров...". Безусловно, семантическое пространство поэмы актуализирует и контексты названных произведении. Особенно важным с этой точки зрения оказывается диалогическое взаимодействие "Реквиема" со стихотворением "Июль 1914". Подключение основных смысловых импульсов стихотворения к поэме заставляет прочитать ее в аспекте "сбывшихся пророчеств" и "последних сроков". Заметим: если в 1914 г. слова "одноногого прохожего" могли восприниматься еще как пророчество: "сроки страшные близятся...", то в 1940 г. у Ахматовой уже были все основания горько и обреченно констатировать очевидное: "Предсказанные наступили дни" (1917). Апокалиптические мотивы "последних сроков", "опрокинутые" в пространство 30-х годов, обретают в "Реквиеме" новый смысл, становятся прямой проекцией реальности.

Таким образом, переоценить роль "библейского" пласта в "Реквиеме" невозможно. Проецируя все произведение в пространство смерти, "вечные образы" культуры передают основное ощущение эпохи 30-х годов - ощущение призрачности, нереальности происходящего, межрубежья жизни и смерти, обреченности и духовной катастрофы - трагическое предчувствие конца эпохи, гибели поколения, собственной смерти. Через символику Апокалипсиса, через образы абсурдного и перевернутого бытия "вечные образы" Священного писания вели Ахматову к реконструкции целостной картины трагической эпохи кровавого террора, к воплощению образа мира иррационального и катастрофического, но главное - обреченного в неспасаемого. Именно такой виделась Ахматовой современная действительность - "апокалиптическая эпоха, протрубившая боевой сигнал к охоте на человека"10.

Примечания

1. Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. Дневники, воспоминания, письма А. Ахматовой. М., 1991. С. 243.
2. Кушнер А.С. У Ахматовой // Ахматовские чтения. М., 1992. Вып. 3. "Свою меж вас еще оставив тень..." С. 136.
3. Ахматова А. Собр. соч. В 6т. М., 1998. Т.З. С. 22. Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы в скобках.
4. Знаковая природа образа звезды у Ахматовой проявляет себя достаточно явно уже в раннем се творчестве, где образ этот меньше всего может быть воспринят как пейзажная деталь. Включенный в устойчивое смысловое поле, в устойчивую символику смерти, он, как правило, и все произведение опрокидывает в поле смерти:
"Я гощу у смерти белой
По дороге в тьму.
Зла, мой ласковый, не делай
В мире никому".
И стоит звезда большая
Между двух стволов,
Так спокойно обещая
Исполненье слов.
(1, 245)
5. Мандельштам О. Сочинения. В 2 т. М., 1990. Т.1. С. 144.
6. Эткинд Е. Г. Бессмертие памяти. Поэма Анны Ахматовой "Реквием" // Там, внутри. О русской поэзии XX века. СПб, 1997. С. 358.
7. Лейдерман Н.Л. Бремя и величие скорби ("Реквием" в контексте творческого пути Анны Ахматовой) // Русская литературная классика XX века. Монографические очерки. Екатеринбург, 1996. С. 211.

8. Кихней Л.Г. Поэзия Анны Ахматовой Тайны ремесла. М., 1997. С. 62.

9. Там же.

С. В. Бурдина

Пермь

Филологические науки. - 2001. - № 6. - С. 3-12.

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл, —

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

А. Ахматова

На долю поистине великого русского поэта Анны Ах-матовой выпало огромное, казалось бы, непереносимое для обычной женщины количество горя и страданий, испыта-ний и боли. Она жила в тяжелое и суровое время: револю-ция, гражданская война, расстрел мужа и тюремное заклю-чение сына, Великая Отечественная война. И все же даже в самые сложные периоды своей жизни А. Ахматова нахо-дила в себе силы чувствовать и предчувствовать, писать стихи, запечатлевая все переломные моменты в истории своей страны.

В поэме «Реквием» отображена одна из самых жесто-ких и трагических страниц русской истории — время реп-рессий.

Это было, когда улыбался Только мертвый, спокойствию рад, И ненужным привеском болтался Возле тюрем своих Ленинград.

Поэма эта писалась на протяжении шести лет: с 1936 по 1940 год. «Реквием» состоит из отдельных маленьких главок, отрывков, в которых сконцентрированы и плач рус-ской женщины, и горестное наблюдение за страданиями миллионов русских людей, и трагическое переосмысление действительности.

Узнала я, как опадают лица, Как из-под век выглядывает страх, Как клинописи жесткие страницы Страдание выводит на щеках. Как локоны из пепельных и черных Серебряными делаются вдруг, Улыбка вянет на губах покорных, И в сухоньком смешке дрожит испуг.

Волна репрессий черным крылом задела семью А. Ах-матовой — единственный сын оказался в тюрьме. Неизве-стность его дальнейшей участи, страх никогда его больше не увидеть — это самое серьезное испытание в судьбе хруп-кой, но непокорной и несдающейся женщины после смерти мужа.

Семнадцать месяцев кричу, Зову тебя домой, Кидалась в ноги палачу, Ты сын и ужас мой. Все перепуталось навек, И мне не разобрать Теперь, кто зверь, кто человек, И долго ль казни ждать.

Личное горе поэта усиливается от понимания того, что тысячи, миллионы ее соотечественников страдают так же, как она, ведь это время было периодом трагедии целой страны, всего народа. Страх, ужас и недоверие поселились в душах и сердцах людей, а искра надежды на лучшее будущее для многих погасла совсем. Таким образом, через личные и интимные переживания А. Ахматова передает в наполненных болью строках общенародное, историческое горе. Материал с сайта

Опять поминальный приблизился час. Я вижу, я слышу, я чувствую вас: И ту, что едва до окна довели, И ту, что родимой не топчет земли, И ту, что красивой тряхнув головой, Сказала: «Сюда прихожу, как домой!»

В это тяжелое время А. Ахматова сумела сохранить стойкость духа и надежду, веру и любовь. Ее не сломили суровые испытания, но закалили и проверили на прочность личность маленькой женщины и большого поэта. Все увиденное и пережитое Анна Ахматова сумела пере-плавить в поражающие правдой и болью стихи, которые, возвращая нас сегодня более чем на полвека назад, застав-ляют не только задуматься и оценить жестокое прошлое, но и вселить уверенность в том, что повторения этой тра-гедии невозможно допустить в будущем.

Перед этим горем гнутся горы, Не течет великая река, Но крепки тюремные затворы, А за ними «каторжные норы» И смертельная тоска.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

  • время в поэме «реквием».
  • поема реквием трагическая страница русской истории
  • отражение страниц русской истории в поэме реквием